14 сентября 1968 года Kan Mikami сел в поезд по направлению в Токио в своей родной префектуре Аомори. Он был поэтом и хотел, чтобы его работы публиковались. Между тем он работал разносчиком газет и носил ирокез. Однажды владелец бара, заинтригованный его внешностью, спросил, может ли он петь. Kan Mikami взял свою гитару, и вскоре уже весь бар плакал. В это время он принимал участие в студенческих демонстрациях, лез на баррикады и играл перед 30 000 людей на известно народном фестивале Nakatsukawa. Это были хорошие времена. Он подписал контракт с Columbia, а потом с Victor, издав дюжину записей. Ему, однако, пришлось потуже затянуть пояс в конце 70-х, когда студенты-бунтовщики превратились в офисный планктон и концертов становилось все меньше.
В 80-х начался долгий период рефлексии. Он играл все тот же репертуар 10 долгих лет, раз в месяц в Mandala-2, маленьком клубе в районе Китидзёдзи. У него не было желания двигаться дальше, но вместо этого он открыл для себя настоящую суть музыки. В конце 80-х его американский альтер эго John Zorn пришел в клуб послушать его музыку. Затем приходили Yoshihide Otomo, Keiji Haino и Motoharu Yoshizawa. Они все подбадривали его сделать шаг и записать несколько новых альбомов на независимом лейбле PSF, медленно помогая ему выйти из тени.
Литература оказала большое влияние на развитие личности Kan Mikami. Сюрреализм, Бит-поколение, Жан Жене, Жан-Поль Сартр и Симона де Бовуар, Сюдзи Тераяма были лишь некоторыми из его вдохновителей. Однако Kan Mikami говорит: «С музыкой я открыл, что не слова, а звук создает мир, вне языка, за его пределами [...] Язык – это одно из проявлений звука, и никак не наоборот. И больше не имеет никакого значения, понимают ли мои стихи или нет.»
